Гость редакции — председатель правления Общества коллекционеров Санкт-Петербурга Александр СТРАХОВ
Это небольшое полуподвальное помещение на проспекте Римского-Корсакова знакомо многим поколениям ленинградцев/петербуржцев. Когда‑то здесь было не протолкнуться — со всего города съезжались десятки людей, раскладывавших на больших столах монеты, медали, открытки, спичечные этикетки. Сегодня такого наплыва нет, хотя по определенным дням коллекционеры разных направлений в свое намоленное место приходят. Однако «кто в доме хозяин», ясно с первого взгляда — обширная подсобка чуть не доверху забита виниловыми пластинками. Наш сегодняшний собеседник — заядлый филофонист. И потому в процессе разговора о коллекционерах как таковых постоянно сворачивает на свою «звуковую дорожку».
— Как, по вашему мнению, Александр Валентинович, коллекционеры — люди нормальные или немножко сумасшедшие?
— Да, некоторые сравнивают коллекционера с пьяницей или наркоманом — дескать, как и они, тащит он из семьи последний рубль на свои «игрушки». Но только в отличие от алко- или наркозависимых он себя изнутри не разрушает, а наоборот — поддерживает, продлевает себе жизнь. Среди коллекционеров людей за восемьдесят значительно больше, чем среди остального населения.
— А почему так?
— Объясняю. Приходит человек в Эрмитаж, смотрит на картину, в которую художник вкладывал свою душу, и получает кусочек его внутренней энергии. А вот виниловый диск. Чтобы его создать, автор придумывает текст, композитор — музыку, исполнитель поет, продюсер организует процесс записи, звукооператор записывает, художник создает конверт. И когда меломан этот конверт с трепетом раскрывает, достает пластинку, а еще там может быть вкладочка — плакат или книжка, он уже получает колоссальный духовный заряд. Ему передается энергия всех, кто создавал это произведение искусства!
А потом ты кладешь эту пластинку «на иглу», на хороший аппарат, из колонок раздается прекрасный звук… И ты получаешь такое удовольствие, которое тебя подвигает на жизнь, на труд, на любовь, на все только хорошее. А вы говорите — сумасшедший…
— Давайте все же не только о меломанах. Как продлевает жизнь, например, собирание этикеток от спичечных коробков?
— Человек, который занят коллекционированием, одержим идеей: он обязательно должен найти какой‑то недостающий в его собрании предмет. Он не имеет права на что‑то отвлекаться, болеть, тратить деньги на излишества. Он постоянно держит себя в тонусе. Эта идея стимулирует его активную жизнедеятельность, заставляет работать ум. А когда коллекционер находит то, что искал, он не только испытывает ни с чем не сравнимое удовольствие, но и ощущает прилив сил, который позволяет ему наметить следующую цель и с удвоенной энергией стремиться к ней. Эта деятельность — все равно что любимая работа. Только в отличие от работы официальной она не имеет графика, выходных, отпусков. Она длится непрерывно, всю жизнь. Одну пластинку я, например, комплектовал 33 года. Сначала купил сам диск, через 15 лет нашел к нему плакат, а еще через 18 — суперконверт. Что может сравниться с этим восторгом!
Я, признаюсь, не был в отпуске лет пятнадцать. Мне отпуск не нужен. Утром ушел на работу, вечером пришел и переключил свой мозг на получение энергии счастья. Это мини-генератор, который позволяет и основную работу делать лучше и успешнее. И люди, которые приходят к нам в общество, этой энергией тоже подзаряжаются.
— Раз уж вы упомянули общество, давайте о нем. В советское время оно было, что называется, широко известно в узких кругах…
— Общество коллекционеров существовало еще в царской России. В Ленинграде его возродили 17 июля 1958 года. В лучшие времена в него входили около 4 тысяч человек. Могу подтвердить это документально — журнал учета сохранился.
— Сейчас ко мне приходят люди, которые не были здесь двадцать — тридцать лет, просят восстановить их членство. Открываю журнал — пожалуйста, ничего восстанавливать не надо, ваш членский билет такой‑то. Если свой потеряли, сделаем вам дубликат. У меня самого, к слову, билет 1979 года. Причем до этого я еще два года ходил в кандидатах, меня не брали.
Да, это был очень солидный закрытый клуб, куда пускали только своих. Членских взносов в 1986 году, к примеру, собрали около 8 тысяч рублей. Столько стоили тогда две кооперативные квартиры. Сюда, на Римского-Корсакова, общество переехало в 1975‑м. Здесь были шикарные апартаменты, старинные столы с зеленым сукном. На них люди раскладывали монеты, значки, бумажные деньги, открытки и прочие предметы, предназначенные для продажи или обмена. Но все желающие уместиться не могли — стояли в близлежащих дворах и подъездах.
А в 2014‑м, когда я принял руководство, в обществе числились чуть больше 60 человек. Сейчас — около 120. Цифра колеблется — одни уходят, другие приходят. В основном в обществе — люди хорошо за сорок.
— Коллекционеров в принципе стало меньше?
— И это тоже. Старые уходят из жизни, у новых поколений появились другие интересы. Часть членов ушли в «свободное плавание» — нумизматы и фалеристы (собиратели значков) создали свои микрообщества. Правда, сейчас секция нумизматики возродилась — было 3 человека, стало 24. Филателисты всегда существовали отдельно — у них была своя организация. Когда она начала разваливаться, ее зампредседателя перешел к нам, создал свою секцию. Но потом он умер, и она исчезла. Несколько других секций — например, киндерсюрпризов, пивных этикеток, моделей самолетов и бронетехники — самораспустились тоже в связи со смертью своих руководителей.
Основу общества сейчас составляют филофонисты. Зато появилось несколько новых секций. Из них самая интересная объединяет собирателей морских раковин — конхиофилистов. Ее председателю 85 лет, но эта секция проводит больше всех выставок — только в Зоологическом музее их уже было три. Мы пошли и дальше — к каждой ракушке нашли почтовую марку, на которой она изображена. Сделали соответствующую пояснительную записочку — и экспонаты «заиграли». Зрителей было, что называется, за уши не оттянуть. Многие загорелись: «У меня ведь есть такая раковина, а где бы такую марку достать?!».
— То есть буквально «скрестили» два направления коллекционирования!
— И уже не в первый раз. У нас в обществе есть заядлый филуменист — собиратель спичечных этикеток. Он «по случайности» владеет фирмой, которая такие «микрокартинки» делает — причем на очень высоком художественном уровне. И мы с ним придумали такую фишку: сделать этикетки с изображением виниловых пластинок. И не простых, а тех, конверты к которым по каким‑то причинам были запрещены и уничтожены. Сколько‑то из них уцелело — само собой, это уникальные вещи, они стоят бешеных денег, и мало кто, кроме заядлых меломанов, их видел. И вот мы делаем для народа такой ликбез. Людям понравилось, и мы развили успех — сделали серию «Зал славы рок-н-ролла». Оформили красиво — открываешь альбом, как для марок, а там спичечные коробки с Deep Purple. А тут и новая идея — на заднюю часть коробка приклеили магнит. Получилось — соединили уже не две, а три ветви коллекционирования!
— Возможно, какие‑то поборники «чистоты стиля» вас не поймут: коллекционер, дескать, должен искать уже готовые вещи, а не сам их изготавливать!
— А мы не боимся идти на эксперименты. Одна из секций нашего общества — «Фортификация». Это фактически маленький музей, находящийся в Сестрорецке, там, где проходила линия обороны Ленинграда в годы блокады. Два бывших дота с полностью воспроизведенными интерьерами. В числе прочего — около 300 видов оружия. Естественно, в нерабочем состоянии. Экскурсию проводят люди в военной форме тех лет, посетителей даже могут угостить кашей из полевой кухни.
Другая секция — масштабных моделей техники. Единственная, кстати, где широко представлена молодежь. Ее члены не только приобретают эти модели «для красоты интерьера», а прекрасно разбираются во всех тонкостях их реальных прототипов. Вот стоят два абсолютно одинаковых паровозика, только у одного на двери машиниста нарисована цифра 4. Последний — коллекционный экземпляр, выпущенный малой серией, с железным дном. А его «собрат» — дешевая игрушка, выпущенная массовым тиражом, и дно у нее пластмассовое. То же самое — для моделей автомобилей. Эти люди досконально знают, где, когда и в каком количестве данная марка выпускалась, в чем ее конструктивные особенности. Время от времени они организуют выставки, которые пользуются огромным успехом. Раз в полгода в наше общество съезжаются их собратья по увлечению со всей страны. Тогда для них тут — настоящий праздник.
— А ваше музыкальное направление разве не привлекает молодежь?
— Музыку, конечно, слушают все. Правда, большинство уже интересуются не винилом, а компакт-дисками. Среди них тоже есть очень редкие, которые стоят больших денег. Но в последнее время интерес к пластинкам начал возрождаться. У нас стали активно переиздавать на виниле записи российских исполнителей: «Чиж», «Алиса», «ДДТ» и другие. Выросло новое поколение, которое хочет слушать русский рок.
— А в чем проблема? Зашел в Интернет — и слушай что угодно.
— А вот тут и разница между простым слушателем и коллекционером. Дело ведь не только в звуке, хотя и его качество «из компьютера» и из хорошей аппаратуры сильно отличается. Но не менее важно физическое ощущение обожаемого предмета. А этого никакой Интернет не даст. Я, например, абсолютно не могу читать электронную книгу. Книга — это когда перелистываешь страницы, слышишь их шорох, ощущаешь фактуру бумаги. То же самое — с пластинкой…
— Вас не смущает, что предметами вашего обожания банально торгуют, спекулируют? Для вас — любовь, а для кого‑то — выгодный бизнес!
— А это всегда так было. Да, мы все пользуемся услугами каких‑то перекупщиков. Далеко не каждый из них — коллекционер, есть и просто непорядочные люди. Но мы вынуждены с ними общаться, иначе коллекцию не собрать. Конечно, предмет любви требует больших расходов. В советское время я мог себе позволить купить восемь пластинок в год, хотя еще студентом работал на трех работах и прилично зарабатывал. Сейчас в моей коллекции — около 3 тысяч пластинок. Налажены многочисленные связи, в том числе и с заграничными партнерами. Правда, в последнее время многие из них прервались.
Впрочем, иногда редкие вещи мы просто спасаем от уничтожения, из рук людей, не знающих им цены. Вот как‑то мимо наших дверей шел мужик, нес два мешка на помойку. Я заинтересовался, попросил его зайти к нам. Открыл мешки и не поверил своим глазам: там была уникальная пластинка-миньон «Поющих гитар» в конверте с фотографией. Я знал, что она существует, но никогда ее не видел. Того мужика я, конечно, неплохо отблагодарил, и он был счастлив: пошел мусор выносить, а вернулся с деньгами! Не зря коллекционеры постоянно ходят на блошиные рынки — там среди хлама порой можно обнаружить много интересного.
— Иногда и на улице подходят ребята: купи, мол, екатерининский рубль. Копал траншею, в земле нашел…
— Вот с этим надо поосторожнее. Никогда ничего не покупайте на улице! Существует целая индустрия подделок. Иные из них сделаны так качественно, что от оригинала отличить практически невозможно. Нам такие приносят «осчастливленные» люди: «Гляди, что я купил по дешевке!». Приходится человека огорчать…
Но был случай просто высшего пилотажа. Человек приносит старинную новгородскую монету: «Дед, генерал-лейтенант в отставке, откопал в огороде! Хочу продать за полторы тысячи долларов». Я собрал консилиум нумизматов, и выяснилось, что таких монет просто не было в природе. Кто‑то что‑то выдумал из головы, изготовил «раритет», осенью внук закопал его на грядке, а весной дед-генерал реально нашел. Но, когда мы внучку пригрозили, что сделаем спектральный анализ этой монеты, он раскололся…
— Но ведь есть и «честные фальшивомонетчики» — например, те, которые изготавливают банкноты «Банка приколов».
— Конечно! Это называется не подделка, а копия. Сувениры «для души». На них всегда есть какой‑то знак «ненастоящести». А фальшивка — это попытка ввести вас в заблуждение. Вот приходит женщина с горящими глазами: «Смотрите, что я нашла у себя на чердаке, в сундуке, в куче песка!». Показывает сверток — газета 1917 года, а в ней 37 монет. Все фальшивые! Газета настоящая, стоит дороже, чем этот «клад». Мы гостью, конечно, культурно отправили, а через год звонит знакомый коллекционер: «Слушай, тут мне одна гражданка принесла 38 уникальных монет. Я просто обалдел!». Оказалось — та же самая дама, но к 37 фальшивкам подложила одну настоящую, ее‑то первой коллекционеру и подсунула. А остальные сделаны просто один в один!
— Как же тогда отличить фальшивку от подлинника?
— А вы возьмите каталог и посмотрите, сколько весила такая монета. Потом положите ваш «уникум» на весы. Подлинная может весит меньше, чем новая, — понятно, монеты в обращении стираются. Но больше — никогда! Уже только по этому признаку мы выявили массу фальшивок. Так что, если попадет вам в руки какая‑то «уникальная вещь», приходите лучше к нам. Объективную экспертную оценку гарантирую.
— А вы уверены, что никто из ваших коллекционеров не поддастся соблазну «кинуть лоха», который принес действительно ценную вещь?
— На всякий случай: «в миру» я — владелец охранной фирмы, один из руководителей общественной организации «Законность и правопорядок». Имею богатое милицейское прошлое, всю жизнь боролся за справедливость. Еще с советских времен был нештатным «специалистом по безопасности» в нашем клубе. Если узнаю о таком факте — что называется, ноги выдерну. И всем это хорошо известно. Да, недавно у нас был случай — один наш товарищ пришел к матери своего умершего друга и попытался, пользуясь ее неосведомленностью о реальной цене, по дешевке купить его коллекцию. Я сказал ему жестко: «Чтобы ноги твоей больше у нас не было!».
— Судьба коллекций, доставшихся по наследству, это действительно тяжелая тема…
— Прежде всего наследникам «несметных сокровищ» не надо торопиться, откликаясь на «соблазнительные» предложения. Чтобы представить себе реальную цену какой‑то вещи, посмотрите каталоги, они есть и в бумажном варианте, и в Интернете. Приходите к нам, мы вам перебросим на любой носитель. Но учтите, что на цену сильно влияет степень износа. На николаевском рубле, к примеру, у царя в бороде — шесть волосков. Если их, скажем, уже три, то это, считайте, не монета, а просто лом серебра…
— Самое лучшее, наверное, было бы, чтобы коллекции не разбазаривались, а попадали в руки таких же увлеченных людей, которые могли бы продолжить это благородное дело…
— Для этого нужно максимально популяризировать увлечение коллекционированием среди школьников. У нас есть целая программа «Юный коллекционер». Выступаем как перед детьми, так и перед их родителями. Я им всегда говорю: «Если ваш ребенок в 8 лет начнет собирать марки, то, когда ему будет 15 и перед ним встанет выбор — купить банку энергетика или марочку, что он выберет?». Но честно скажу: ни среди педагогов, ни среди родителей я пока не вижу серьезного отношения к этой теме. Дескать, блажь это все, игры взрослых людей. Но мы надежды не теряем. Приглашаем к нам на Римского-Корсакова всех желающих, особенно детей. Когда‑то все мы — многие, как и я, в совсем юном возрасте — сюда впервые пришли, загорелись… и остались навсегда.